Я должен добавить практически в каждого персонажа каплю своих надежд, страхов или переживаний. Интервью с Дэвидом Скоттом Хэем, автором романа «Фонтан»
Дэвид Скотт Хэй — отмеченный наградами американский драматург, сценарист, писатель и режиссер. Газета Chicago Sun-Times причислила его к новому поколению продолжателей драматургических традиций Сэма Шепарда, Дэвида Мамета и Эдварда Олби. Издательство NoAge завершило 2022 год выпуском его романа «Фонтан». Это острая сатира и в то же время глубокомысленное размышление о природе искусства. В интервью — о работе писателя, идеях и юморе, о прототипах героев романа и о читателях.
— Кем Вы сами себя считаете — писателем или сценаристом?
Мои идеи имеют разное воплощение: одни больше подходят для сцены, другие — для экрана или печати. Среди моих опубликованных работ — эссе, рекламные тексты, романы. Еще одной веткой моего писательского дерева являются сценарии — к комиксу и полнометражному фильму. В настоящее время я сижу на ветке прозы.
— Что Вам нравится в Вашей работе, а что — не очень?
Больше всего я люблю придумывать истории — это увлекательный процесс, который требует умственных усилий. Кроме того, он дает возможность иметь свободный график: я сам решаю, когда работать, ну или по крайней мере мне так хочется думать. Меньше всего мне нравится заниматься продвижением книг, особенно в социальных сетях: очень раздражает необходимость прорываться через разного рода чепуху. Я люблю ходить на книжные фестивали и общаться с читателями на автограф-сессиях и других мероприятиях. Это вдохновляет и дарит чувство удовлетворения. Общение лицом к лицу гораздо важнее, чем какое бы то ни было взаимодействие в социальных сетях. Да и издатель не получает никакой финансовой выгоды от лайков или сердечек.
— Сталкивались ли Вы когда-нибудь с творческим кризисом? И если да, то как с ним справлялись?
Обычно я работаю над двумя проектами параллельно. Они, как правило, находятся на разных стадиях, так что у меня есть возможность переключаться с одного на другой, не увязая при этом в процессе. Часто во время работы над проектом приходят новые идеи. Это также помогает избавиться от чрезмерной тревоги относительно того, что я буду делать дальше. Мне нравится иметь план, даже если я от него отклоняюсь. Эта схема работала долго, пока я не решил написать трилогию в жанре YA. На создание первой книги ушло три месяца — работа продвигалась быстро, но, когда я приступил ко второй части, начал буксовать. Не мог сдвинуться ни на йоту, как ни старался. Поэтому я решил взять перерыв на год и написал продолжение «Фонтана». Мой издатель с радостью меня поддержал, но не дал никаких гарантий, что приобретет права на книгу. Когда я вернулся к трилогии, обнаружилась еще одна неразрешимая проблема. Я начал сомневаться, что когда-нибудь завершу этот проект. Но затем случилась семейная поездка, во время которой мне довелось пережить тропический шторм и уничтожить изрядное количество коктейлей «Май Тай», и вдруг я нашел решение, вернулся к книге и за несколько недель закончил черновой вариант. Это было огромное облегчение. Но теперь оба проекта воплотились в жизнь, поэтому у меня не осталось запасных вариантов. Для меня это все равно что идти по канату, но мне нравится принимать вызов. И я счастлив постоянно двигаться вперед. Я говорю молодым писателям: вряд ли случившееся с вами будет кому-то интересно только потому, что это случилось с вами. Думаю, главное — фантазия. Я сталкиваюсь с писательским блоком, размышляя о том, что будет, если... В этом суть «Фонтана» и его продолжения: исследование того, «что будет, если...», проводимое американцем, который сидит в палатке на заднем дворе и подвергается нападкам кур-наседок.
— Каковы Ваши литературные пристрастия? Вы предпочитаете современных зарубежных авторов или американских?
Из последних прочитанных книг меня сразили наповал «Дети времени» Адриана Чайковски, «Особое возвращение» Криса Бакелдера и «Кино» Сэмюела Кайе. По-моему, каждая из них — шедевр. А я критик строгий, хотя и снисходительный. Было бы несправедливо не упомянуть о сборнике рассказов Анны Джеймс Диксон «Девушка в пиньяте», которую я сейчас редактирую. Я очень рад, что книга выйдет этой весной. Анна пишет деликатно и достоверно о насущных темах. Я не так хорошо разбираюсь в неамериканской литературе, как хотелось бы, хотя люблю чилийского писателя Роберто Боланьо. В «Фонтане» чувствуется его влияние. Благодаря моей жене, тоже писательнице, причем замечательной, у меня на тумбочке оказался сборник эссе о русской литературе Джорджа Сондерса «Купание в пруду под дождем». Я с удовольствием перечитываю «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» Филипа К. Дика, «Бойцовский клуб» Чака Паланика, «Мизери» Стивена Кинга. Эти романы полюбились мне еще в юности, и я до сих пор нахожу их по-своему восхитительными. Люблю комиксы Алана Мура, Нила Геймана, Уоррена Эллиса, сценарии Чарли Кауфмана. Мне также нравятся истории, которые создают авторы песен. После прослушивания возникает ощущение, будто вы получили полную эмоционально насыщенную историю за три минуты, — это потрясающе. Хороший текст очаровывает независимо от того, на каком он носителе. Я много читаю, но у меня есть привычка покупать больше книг, чем я могу осилить, а еще — редко дохожу до конца. Если книга не увлекает меня, я спокойно ее откладываю. Изредка пытаюсь снова. В последнее время я читаю все больше и больше авторов из независимых издательств. Их книги шокируют, являют уникальные голоса и истории, которые крупные издатели отвергли как недостаточно коммерческие.
— Что для Вас современное искусство? Нравится ли оно Вам больше искусства старого? Или интерес здесь сугубо профессиональный — он, равно как и арт-мир, не более чем объект пристального исследования в романе «Фонтан»?
Чем абстрактнее идея, тем больше вероятности, что получится полная чушь. Поэтому я внимательно отношусь к замыслу художника и уровню его мастерства и считаю современное искусство менее успешным. Кроме того, старое искусство проверено временем. Кто знает, о каком произведении современного искусства будут говорить через сто лет? При этом я наслаждаюсь искусством — как процессом, так и результатом. Да и стоит ли пытаться творить? Это главный вопрос, который исследуется в «Фонтане». Мне нравятся арт-объекты из переработанных материалов, когда люди переделывают вещи, чтобы создавать искусство. Такие произведения, как правило, очень узнаваемы и в них много юмора. Это по-настоящему увлекательно: художник берет уже имеющийся объект и заставляет меня рассмотреть новую концепцию относительно уже установленной связи.
— Есть ли у героев романа прототипы (в прошлом или настоящем)? Какие события в арт-мире или выставки Вас вдохновили на написание романа?
На написание романа меня вдохновило посещение Музея современного искусства в Чикаго. Я увидел фонтан рядом с детской выставкой, и меня осенило: «а что, если...» Я сотрудничал с дизайнерами, а также был театральным продюсером и имел возможность познакомиться со многими художниками. К сожалению, после 11 сентября, а также чикагской трагедии, спустя несколько лет я понял, как такие события влияют на мир искусства. Помимо этого, меня очень воодушевила ретроспектива Ли Бонтеку во время того же визита в музей. Она вдохновила меня на создание образа Табби. Но ее история увлекательна сама по себе. Бонтеку прославилась в 60-х, а в 70-х ушла со сцены и больше не выставлялась, но продолжала заниматься искусством в своем сарае. У Би и Хигби также есть прототипы. Веб-сайты, перечисленные в книге, действительно существуют. Настоящий Би сначала был художником, но потом переключился на скульптуру, а Хигби — дизайнер, для которого я делаю мебель на заказ. Я наблюдал, как они ведут бизнес, с какими клиентами имеют дело, как стремятся к творчеству в мире, который не особо это поощряет. У меня дома есть несколько произведений Роберта Беллио, одно из них я упомянул в «Фонтане». Я видел, как эта работа прошла путь от эскиза до готового арт-объекта. Присутствие при его рождении определенно помогло мне в работе над «Фонтаном». Большинство других персонажей вымышлены, хотя и имеют мои собственные черты. Назвал я их в честь своих друзей. На самом деле, один из них сказал мне на днях, что злится на нашего общего друга, чей персонаж убил в книге его персонажа. Это не было запланировано, просто такой поворот сюжета. Прототипом Росса Робардса является Боб Росс. Я вспомнил о нем, когда мне нужно было создать образ коммерчески успешного художника. Но кисть из хвоста — моя идея (это, наверное, самый претенциозный эпизод, который я когда-либо писал (не считая этого)).
— Кто из героев романа нравится Вам больше остальных? Сложно ли автору оставаться беспристрастным к своим персонажам?
Это сложный вопрос. У каждого персонажа свой путь, свои страхи и желания. Изначально Дакворт представлялся мне более карикатурным. Было забавно описывать его отчаянье и недостаток самосознания или, скорее, его искаженное самосознание. Но позже в его характере обнаружились тоска и человечность. Я стал гораздо лучше понимать, что им движет, откуда он появился. В этом разница между созданием персонажа, который является в первую очередь набором стереотипов, и персонажа со сложной внутренней жизнью. Вы составите мнение о персонажах при первой встрече, и моя цель — заставить вас изменить его по мере того, как образ будет раскрываться. Интереснее всего мне было создавать образ Тимми. Он был первым художником-фонтанистом. Тимми — громкий, говорит неуместные вещи, но в них обычно есть доля правды. Детей, которые говорят неуместные вещи, очень весело описывать. Мне не нужно делать его привлекательным. Он не гонится за успехом. Он агент хаоса. Раскованный, ноль манер и дипломатии. Думаю, что не могу оставаться беспристрастным. Я должен добавить практически в каждого персонажа каплю своих надежд, страхов или переживаний. Я должен сочувствовать им и понимать их. Что значительно усложняет их убийство, ха! Время признаний: Кувалда — мой фаворит. И не скажу почему.
— Можете описать читателя «Фонтана»? Кто, на Ваш взгляд, является его целевой аудиторией? Думали ли Вы об этом, когда писали роман?
Я полагаю, это проницательный читатель, который хочет, чтобы его развлекали, и в то же время не относились к нему снисходительно. Он хочет получить законченную историю, не лишенную юмора и игры слов. Я пробую задавать важные вопросы персонажам и читателям, а затем позволяю увидеть, насколько их ответы расходятся. Я искренне полагаю, что в России с ее богатыми традициями, искусством и историей аудитория будет больше, чем в Штатах, где литературу ценят не так, как раньше. Поэтому я очень рад, что мой первый зарубежный релиз — в России. К сожалению, текущие события не позволяют мне приехать.
«Фонтан» — это первый написанный мной роман, в котором звучит мой голос. Я не собирался никому подражать и написал эту книгу для себя. Никаких дедлайнов, никаких «о, что же скажет об этом издатель?». Я хотел повеселиться и выплеснуть радость на страницы романа. И поскольку делал это для себя, мои руки были развязаны. Мне пришлось как следует потрудиться, чтобы в сюжете и персонажах была ясность. Я ежедневно черпал вдохновение из жизни, работы, новостей или информации тут и там (большинство писателей отгораживаются от всего этого, потому что не хотят подвергаться чрезмерному влиянию). В книге много культурных отсылок, пасхальных яиц. Вашему переводчику удалось обнаружить многие из них.
— Свойственно ли тем, кто занимается современным искусством, чувство иронии и самокритика? Ваша книга очень иронична, если не сказать больше — она открыто высмеивает амбиции посредственных людей. Получали ли Вы обидные комментарии от представителей арт-сообщества после выхода книги?
До сих пор я получал отзывы только от тех, кто понял замысел книги. Но рано или поздно это произойдет. Поначалу находились люди, которые думали, что «Фонтан» просто высмеивает художников. Это совсем не так. Мне уже угрожали расправой, когда вышел спектакль. Но меня не слишком беспокоит критика со стороны других художников. Если ты настоящий творец, тебя ничто не остановит. Кроме, может быть, правительства.
— Существует мнение, что критик — это неудавшийся писатель (художник). Разделяете ли Вы эту точку зрения? И как сами справляетесь с критикой журналистов и читателей? Должен ли автор отвечать на критику?
В случае с Даквортом я обратился к паре знакомых критиков, один из которых действительно был драматургом-неудачником. Он не щадил большинство других драматургов. Одни могут совершить переход, другие нет. Он мертв. Я не убивал его. Когда я был моложе, я реагировал на критику. И это было глупо.
— Можете немного рассказать о творческих планах. Над чем сейчас работаете?
Я пишу это, находясь на книжном фестивале Bay Area Book Fest, где у меня автограф-сессия с читателями «Фонтана». В июне мы с моим издателем начинаем работу над моим следующим романом NSFW, смесью сатиры и ужасов. Он повествует о двух модераторах видео в социальных сетях, которые устроились на работу и отчаянно пытаются пройти испытательный срок, но им приходится стать свидетелями многочисленных отвратительных и грубых событий. В романе исследуется, сколько мы можем вынести и на что готовы пойти ради работы, которая едва обеспечивает прожиточный минимум. Механизмы преодоления включают секс, наркотики и медузу. Этот роман будет в духе Кафки — странный, мрачный и злой, но не лишенный черного юмора. К тому же я рад сообщить, что мне было разрешено включить в него стихотворение Анны Ахматовой «Почти в альбом». Надеюсь, эта книга доберется до NoAge.
— Последний вопрос. Что Вы бы выбрали: испить воды из фонтана или продолжить создавать произведения искусства без гарантии их будущего успеха?
Я отвечу на этот вопрос отрывком из письма читателя, в нем гораздо больше пищи для размышления, чем в моем собственном ответе, — «Думаю, я бы выпил. Не ради славы или богатства. Просто чтобы быть услышанным. Хотя бы на день».