Интервью с художником. Маша Пряничникова о работе над книгой «Триста тысяч узелков»

31 октября 2023

Маша Пряничникова — художник-иллюстратор родом из Москвы. Рисовала с детства, училась в архитектурном колледже, затем на факультете станковой и монументальной живописи в Государственной академии славянской культуры (сейчас РГУ им. Косыгина). Иллюстрацией начала заниматься в 2018, затем дважды принимала участие в международном фестивале «Морс». Первая книга с рисунками Маши вышла в 2020 году, а первая книга с рисунками Маши в «Поляндрии» выходит в ноябре 2023 года — и это «Триста тысяч узелков» Елены Головановой. Поговорили о работе над книгой, о поисках персонажа, работе над цветом.

---

— Маша, расскажите о себе. Как вы стали иллюстратором? 

— Я художник — Маша Пряничникова. Отучилась шесть лет на художника-живописца. После этого не работала и толком не рисовала лет десять. А потом в 2018 году родила дочку Маню и стала рисовать каждый день. Стала жадно искать всю информацию по иллюстрации, читать книги, узнавать про конкурсы и издательства. И в 2020 уже вышла первая книга с моими иллюстрациями «Ёлка у Ивановых» Александра Введенского. До сих пор у меня к ней исключительно тёплые чувства. Она странная, абсурдная, но очень мне близкая. 

— Давайте поговорим о «Поляндрии». С чего всё началось? 

— Началось с того, что мне написала Оля Явич, художественный редактор издательства, предложила сделать тестовую картинку для книги о коврах. Я сделала две. Вот они. 

Одну более прямолинейную, в другую хотела добавить настроения. Всё понравилось, и мы начали работу.

— Какая ваша любимая книга у «Поляндрии»?

— Боюсь, что такой пока нет, просто потому что читатель из меня так себе. Да и ближе с издательством «Поляндрия» я стала знакомиться только в работе над книгой. Получается, знакомство произошло изнутри, не через книги, а через людей, которые работают в издательстве. И я рада, что так получилось и мы узнали друг друга получше. Если честно, мне всегда казалось, что издательство «Поляндрия» не для меня. Ну да! Мне казалось, что детские книги слишком милые. А я не люблю, когда слишком мило и сладко. Но оказалось, что книги разные.

— Как происходила работа над книгой?

— Это был первый проект, в котором работа шла очень включённо и с моей стороны, и со стороны издательства. Прошлые книги не сопровождались такой активной работой. Ну то есть я всегда подходила к работе над книгой основательно. Все изучала, старалась, чтобы любое движение было осознанно, не случайно. Но когда работаешь только с собой, как бы ты основательно ни подходил ко всему, всё равно есть опасность недосмотреть, уйти не туда. Очень важно обсуждать, искать не только с собой наедине, а ещё с одним знающим человеком. Таким человеком в книге про ковры стала Оля Явич. И мне кажется, нам было хорошо вместе.

Лена Голованова — автор книги — тоже мне очень помогла. Хотя вначале внутри себя я рычала, когда Лена прислала правки на уже готовые картинки. Но я не боюсь делать несколько вариантов разворотов, так я и работаю. Поэтому, стиснув зубы, я принялась переделывать, и в итоге книга становилась всё сильнее и сильнее. Все эти правки стреляли прямо в цель, указывали строго на то, что действительно глупо было оставлять без изменений. В итоге я вышла из проекта с большой благодарностью и опытом.

— Как вы искали персонажа?

— Я уже говорила, о том, что книга должна быть мне близка. Я должна быть в теме как рыба в воде. Поэтому было сложно искать мальчика. Почему? Мне не просто даётся понимание современных подростков, к сожалению. У меня три девочки, и две из них ровесницы мальчику Грише из книги. Но это не облегчает ситуацию. Нужен-то мальчик. И я должна его не просто найти, ещё и полюбить. А как же? И я стала искать его. Просто рисовала разных мальчишек в скетчбуке. Вот они.

И всё не складывалось, всё не то — пусто! Тогда я вспомнила про одного дорогого мне мальчишку, которого я очень люблю, о котором у меня болит сердце. Это мой брат Кирилл. Ему уже двадцать лет, и мне казалось, что он не подходит, но я поняла, что помню его маленьким. И стала искать мальчика Гришу в нём и его в мальчике Грише. Смешной любознательный мальчишка, нос картошкой, слегка взъерошенные волосы. И я его нашла!

Хотя на самом деле всё было куда сложнее. Мальчик Гриша сложился не только из брата, но, конечно, отчасти и из моих детей, как попытка немножечко приблизится и сгладить какие-то непонимания и непринимания. Ещё там есть образ моего дяди, брата моей мамы, который погиб в 18 лет, я не помню его, но фотография висит у меня над рабочим столом. Его нос картошкой и добрые глаза навсегда со мной.

Еще мальчик Пархан из моего любимого фильма Кустурицы «Время цыган». Я понимаю, что я не автор, но мне важно было найти своего мальчика в нём. Понятного мне и знакомого. Поэтому, может, и не стоит навязывать моего личного мальчика Гришу всем остальным, но вдруг вам интересно узнать этот путь.

— Книга получилось очень красочной. Расскажите, пожалуйста, как вы работали над цветом.

— Обычно я быстро подбираю цветовую гамму для проекта. Как правило, тема сама часто диктует цвета, настроение книги и прочее. Но для меня важно, помимо очевидных цветов, найти ещё какой-нибудь цвет, который соберёт книгу. Звонкий, драйвовый или, наоборот, тревожный, — такой цвет, который добавит жизни, неожиданности. Не знаю чего, какого-то перца. Приправить всю эту историю доброй щепоткой.

Сразу сложились цвета — красный, синий, охра, бордовый, белый... По воспоминаниям о коврах в моём детстве, наверное. Ну такие всем знакомые ковровые цвета. А они такие нафталиновые, тяжёлые. И мне захотелось разбавить и облегчить эту историю. В одном из разворотов книги есть яблоневый сад, я сразу увидела его лёгким, бирюзово-жёлто-салатовым. И решила, что этот цвет и разбавит книгу. В дальнейшем я, конечно, увидела множество ковров с самыми неожиданными цветами. И фуксия, и яркая бирюза.

— Как вы готовилась, как собирали материал?

— Я смотрела лекции о коврах и ковроткачестве. Ездила в Эрмитаж, смотрела там на пазырыкский ковёр (в книге отдельный разворот посвящён именно ему), там же ходила в небольшой зал с азербайджанскими коврами. Один из ковров Эрмитажа вдохновил меня на обложку. Это тоже было важно для меня. Книга создана при поддержке Музея ковра в Азербайджане, но издательство в Петербурге, и ковёр этот азербайджанский висит в Эрмитаже. И моя любовь к Петербургу. Вот это, пожалуй, тоже можно отнести к моему поиску себя в этой книге. Ковёр азербайджанский на обложке? Да! Не придерёшься. Но в Петербурге. Петербург — город моих свиданий с собой. Вот так хитро я зашиваю свою историю пасхалочкой в обложку и в иллюстрации!

— Что было легко, а что трудно в работе?

— Я люблю работу над книгой. Она меня захлёстывает, забирает полностью. Это такой интересный спектр эмоций. Поэтому трудно сказать, что конкретно было легко, а что сложно. Какие-то развороты рисовались на одном дыхании лёгкой рукой, а какие-то переделывались по пять раз и всё равно вышли не совсем такими, как я хотела.

Пожалуй, самое сложное в работе для меня — жонглировать семьёй и книгой. Преодолевать огромное желание рисовать и идти гулять с детьми, например, или готовить суп. Не всё так драматично, не думайте, хотя нет — драматично и переживательно всегда (улыбается).

— Чем эта книга особенна для вас?

— Как только я прочитала текст, я поняла, что книга моя! Она сложная и понятная одновременно, контрастная. Мама дорогая! Там и ковры, и базары, и яблоневый сад, и колоритные дядьки в расписных халатах с тюрбанами на головах и чёрными усищами, и Эрмитаж, и шпалерная мастерская. Всё, как я люблю! Всё сложилось.

— Какими своими проектами вы особенно гордитесь?

— Я не горжусь своими проектами. Наоборот, я многим недовольна. Редко я полностью довольна тем, что нарисовала. Но я радуюсь маленьким победам.

— Расскажите о своём дне. Есть ли какие-то ритуалы, связанные с работой?

— Девиз моего дня — «Выживи любой ценой». Трое детей дома, и мои ритуалы, связанные с работой, не особо кого волнуют. Я, конечно, преувеличиваю (нет), но вечером, когда все уснули, — это моё время. Тогда я выдыхаю и принимаюсь за работу.

— Какие творческие планы?

— Вообще у меня есть проект про дореволюционную Москву. Но я пока не очень понимаю, как его продолжать. У меня сложные отношения с самостоятельными проектами. Я раньше переживала об этом, но потом перестала.

Я люблю, когда приходят проекты извне. Я столько узнаю о себе через них, столько открываю. Я бы сама не докопалась до таких глубин в себе, а при помощи этих проектов могу. Ну да, я не могу делать длительный проект, если не найду в нём себя. Он пустой будет тогда и мне не интересный.

Я люблю смотреть под разными ракурсами. Под разными углами. Когда я делаю свой личный проект, то смотрю, как правило, прямо, в этом и моя проблема, конечно. Но тут приходит абсурдистская пьеса, книга про Пикассо, книга про ковры, и я, помимо того что копаюсь в теме, стараюсь найти себя в ней, чтоб мне было интересно, чтобы я смогла сделать чуть больше, чем просто картинки для книги. И ракурс сменяется, я ищу себя через ковры и базары, через Гернику Пикассо, стою вниз головой, когда иллюстрирую Введенского. Хотя, признаться честно, все эти темы мне близки и любимы, проиллюстрировать книгу по автомеханике я бы вряд ли смогла, вряд ли мне это было бы интересно, хотя кто знает.

— Что важнее: процесс или результат?

— Процесс люблю, конечно. Результат тоже хорош, но не как книга на полке, а как опыт, как ещё одна ступень.

— Что бы вы посоветовали себе самой в детстве?

— Ой, ну как же! Буду я слушать советы этих взрослых. Можно придумать много всего. Вроде: «не трать время впустую» или «Маша, ты всё сможешь!» Но всё это как-то пусто и глупо, по-моему. Ничего бы я себе не советовала, я не знаю, как лучше.

Совсем недавно пересматривала фильм «Старшая сестра» с Дорониной. О двух сёстрах. Так вот старшая сестра делала, как ей казалось, всё, чтоб её младшей было лучше. А когда они выросли, оказалось, что всё сложнее, и то, что казалось «на пользу», обернулось драмой. Поэтому я бы просто крепко обняла маленькую Машу и сказала, что люблю её.