Статьи

Если свести книги Анны Вольтц к содержащейся в них морали, она будет до невозможности банальна: собака — друг человека; дети тяжело переживают развод родителей; близкие люди не всегда будут с нами; детство порой кончается, когда ты к этому ещё не готов. Но ведь из таких банальных мудростей и состоит жизнь, просто каждый приходит к ним своим, порой сложным и извилистым путём.

Однажды за завтраком Эрик сказал, что жизнь у него, как и эта овсянка, — такая же скучная, блеклая, вязкая. Другие, к примеру, бредут по Сахаре, плывут целый день на плоту по Дунаю, исследуют джунгли, спасают китов, приносят команде очки, попадая в кольцо, словно Шмидт или Джордан. А он — что же он?

Не будь история написана словами, она бы выглядела так, как снятый много лет назад на старый полароид портрет нахмуренного неба в чернично-розовых тонах. Как пойманные в кадр большие шерстяные облака — наверное, подвешенные кем-то после унылого дождя для быстренькой просушки. Она бы выглядела так, как отпечатки пальцев лета — мгновения, подхваченные ветром: осколки белых раковин, пушистые птенцы, идущие за мамой вдоль каменной гряды по утреннему пляжу, кусты шиповника, склонённые под тяжестью цветов, сосновые иголки, похожие на сотканный деревьями ковёр, закатные лучи гранатового солнца и капельки росы, повисшие на нитях огромной паутины.

Недавно в Instagram-эфире книжный блогер Валерия Мартьянова, она же Мартышка, и Аня Яковлева из новосибирского независимого книжного «Перемен» обсуждали сложные запросы читателей. Среди прочих оказались книги о волонтёрстве и благотворительности. Мы постарались вспомнить, в каких книгах «Поляндрии» важное место занимают эти темы. 

А также включили в материал полезные ссылки на благотворительные фонды — чтобы вдохновившись, можно было сразу приступить к активным действиям.

Ким Сена размышляет о слонах, о девочках, о диких берегах, усеянных цветами, которые не выживут в наполненных водой прозрачных вазах, стоящих посреди стола, накрытого для чая. Её герои смотрят вдаль, пока тот самый чай, налитый в кукольные чашки, тихонько, молчаливо остывает. Хотя порой они друг с другом говорят: как будто эти сказки про жаркую саванну, полёты, волшебство могли бы утолить их жажду или голод...

Burning Man, «Безумный Макс» для маленьких, — на каждого эта книга производит своё впечатление. И снова всего несколько предложений. И снова этого более чем достаточно: пустыня и фантастические механизмы, путешествия в неизведанные места, — эпичность и глубина истории разворачиваются на иллюстрациях Мэтта Оттли, а деликатный текст Кирли Сондерс лишь направляет мысль читателя.

Если честно, то Боб, вообще-то, не был... похож на рыбу-клоуна. Он просто был — без «как» и без «похож» — забавной рыбкой-клоуном, с полосками вдоль тела, как, помните, у Немо... Вот только Немо из мультфильма всегда был рыбой-клоуном, живущей в океане, а Бобби, папа Дака, родился человеком и вёл себя, как клоун, а в рыбу превратился лишь недавно: когда его внезапно, ещё в начале книги, пронзила боль в груди...

«Поляндрия» славится добрыми, уютными и милыми семейными книгами. И хотя сейчас важных историй на серьёзные и сложные темы в издательстве выходит едва ли не больше, чем других, хочется рассказать вам про кое-что очень милое. Невероятно, зашкаливающе милое. Нет, честное слово, это слишком, прямо-таки противозаконно умильная книга. И она — о большой профессиональной мечте.

Наверно, если повнимательней рассматривать огромные картинки, которыми Таллек снабдил рассказ того, кто с вами «напрямую» говорит, то лёгкая двусмысленность, проворно набирающая вес, исчезнет, как картофельные чипсы из пакета. Посмотрим, кто тогда, давным-давно, лишь на второй странице, залез от страха под комод, и, распластавшись на полу, мигал своими фарами, как сломанный автобус? А кто «сходил с ума», когда его не брали на прогулку, не выводили на свободу или, к примеру, оставляли одного?

В австралийском «чудесном лесу», придуманном и нарисованном Женевьев Годбу, живут четверо друзей: кенгуру Малу, вомбат, крокодил и коала. Маленькие они или взрослые — сказать невозможно. Они умеют развлекаться на полную катушку, но при этом берутся решать серьёзные проблемы и вполне успешно ведут домашнее хозяйство. Именно поэтому отказались от варианта перевода «Кенгурёнок Малу» — эти герои вне времени, они могут играть любую роль, какую придумает для них читатель.

Герои — абсолютно равноправные персонажи, у каждого из них бывают моменты, когда им страшно или неловко, или нужно решить важный вопрос, или найти выход из непростой ситуации. И главное — что они стараются поддержать друг друга и все делать вместе. Я не придумывала этих героев специально и не выстраивала поучительные комбинации. Тим и Дигги однажды просто поселились у меня в голове, и мне до сих пор интересно, что же они придумают завтра. И очень часто уже перечитав написанную главу, я сама порой удивляюсь их находчивости и от души смеюсь над их приключениями.

Хотя вряд ли собака вот именно это имеет в виду: ей не свойственно думать о нас, как о тех, кто находится ниже, кто слабее, ничтожнее, хуже. Ей не важно, что мы так считаем, глядя сверху, как царь Шахрияр. Она просто идёт нам навстречу, чтобы ткнуться в ладонь своим носом, чтобы нежно лизнуть наши пальцы, чтобы мы не грустили, не злились, чтобы мы не боялись того, что пугает кого-то ещё... Потому что, скорее всего, у кого-то ещё: у него, у неё, у такого, как мы, — просто нет половины, нет существенной части, нет единственной в мире собаки.

Ко мне на встречах с читателями подходят серьёзные пятилетние люди и говорят: «Ведь продолжение будет уже скоро? Скажите, что скоро!». А некоторые даже сами придумывают новые приключения Тима и Дигги, присылают их мне в письмах. Если бы вы знали, сколько замечательных писателей у нас растёт! Очень надеюсь, что они сохранят свой талант и фантазию, когда станут взрослыми. А если сейчас кому-то из них Тим и Дигги помогают принимать важные решения, завтракать, засыпать, ждать очереди у доктора или поднимают настроение во время скучной поездки — значит, эти герои не зря появились у меня в голове.

Я горжусь, что нам удалось сформировать свой неповторимый облик и стать узнаваемыми. Мы видим, что сейчас открывается много новых независимых издательств, и крупные издательства создают новые подразделения. Но мы с самого начала вышли на рынок с определенной, непростой литературой, и нам до сих пор удается держаться этого курса и выпускать именно те книги, которые нравятся самим. И я благодарна коллегам, которые всегда меня поддерживали, хотя зачастую мы сталкивались с коммерчески не очень успешными проектами, но при этом нет ни одной книги, которую я бы сейчас снова не издала.

Когда я только начал писать про животных, это были больше истории для детей, но со временем они стали более и более «взрослыми». Я использую более сложные слова, и сами истории стали сложнее. В Голландии многие мои книги — даже большинство — издают как книги для взрослых, без иллюстраций. А для детей они издаются с иллюстрациями. 

...Но вообще, когда пишу, я не думаю, для кого — для больших или маленьких. Я думаю больше о самих персонажах, о животных, что они делают, говорят и так далее.

Я знаком с творчеством Хармса, знаю его рассказы о старухах. Вполне возможно, этот автор повлиял на меня, но не могу сказать это с уверенностью, об этом судить другим. ...Я такой сказочник, как русский Лесков с его Левшой, который блоху подковал. Русская культура вообще для меня много значит. Помню, мама читала мне русскую сказку про Бабу-ягу. Было очень страшно. Однажды летом я прочел все рассказы Чехова, и никогда не забуду это лето.

Короткие, немного театральные, немного философские, немного камерные, немного абсурдные сказки можно сравнивать с Козловым, Хармсом, Милном, но не хочется, чтобы имена, обязательно приходящие на ум, оттеняли самобытность и собственный голос автора. В рассказах про волшебное место, где уживаются самые разные существа от муравья до слона и от белки до черепахи, достаточно собственной стати, тихого достоинства и лирического обаяния.

Про поиски себя и новых впечатлений, обычное и странное, чужое и родное, про дом и дружбу, про любовь: про всё, что, без сомнения, волнует человека с той поры, как он становится трёхлетним, рассказывает с помощью картинок и стихов талантливый британский автор и художник Роб Биддальф.

Невозможно стать слишком взрослым для того, чтобы наслаждаться иллюстрированной книгой. Книжки-картинки уникальны. Они рассказывают историю одновременно словами и картинками. Как говорится, двух зайцев одним ударом. Но эти два источника информации вовсе не обязательно должны абсолютно совпадать. Вы можете что-то почерпнуть из текста, а потом рисунки могут увести вас совсем в другом направлении или показать то, что никогда не выразить словами.