Нырнуть в «большую волну» японской культуры. Интервью с Вероник Массено
Вероник Массено рассказывает нам о своем подходе к созданию книги-альбома «Большая волна», о том, как родилась история Наоки, о восточной неспешности и лаконизме, иллюстрациях, искусстве и писательстве. В конце вас ждет музыкальный бонус!
— Почему вы выбрали Хокусая и его «Большую волну в Канагаве»? Было ли это для вас причиной погрузиться в азиатский мир, который нам не совсем близок?
Мне всегда нравилась эта гравюра: я большой фанат азиатского искусства, особенно японского. Я не знала много о Хокусае — ни о его работе, ни о его жизни. И настоящим удовольствием для меня стало нырнуть в «большую волну» японской культуры. Выбор именно этой работы стал поводом наконец-то это сделать!
— Как родилась история Наоки?
История Наоки рождалась в несколько этапов. Изначально я была скорее сосредоточена на идее цунами. Но разбираясь в символике, которую передает «Большая волна», особенно о взаимодействии двух противоположных сил космического порядка ян и инь, я предпочла остановиться на тайне рождения, творения, самой жизни.
В Японии море, вода считается первичным источником жизни, женским элементом, который связан с землей — мужским элементом, представленным на гравюре горой Фудзи. Меня вдохновили две легенды. Первая о карпе, плывущем против течения, который благодаря своему мужеству достигает небес, обители богов и превращается в дракона. Вторая — об удивительно сильном ребенке, которого иногда называют Кинтаро. Мальчик часто изображался верхом на гигантской рыбе. Эти легенды объединяет национальный праздник Коинобори — «День детей», когда японцы вывешивают перед домом разноцветные флаги в форме карпов. Это символ энергии, стремления, жизнестойкости и мужества — именно такими должны вырасти мальчики в каждой семье. Любой родитель надеется, что однажды его сын превратится из карпа в дракона, то есть станет взрослым. Таким образом я пыталась воздать должное азиатской культуре и подойти к проблеме взросления и сложностям, которые испытывают некоторые дети, особенно усыновленные, в поисках своего происхождении и семейной истории.
— Почему герой мальчик? Есть ли здесь параллель с самим Хокусаем или это просто образ Тома Тамба, мальчика-с-пальчик?
В идеале мне бы хотелось не давать ребенку определенного пола, чтобы он был просто «дитя». Но на практике это оказалось невозможно: необходимо было выбрать имя, чтобы обозначить его. Я пыталась найти имя, которое в Японии дается без разбора девочкам и мальчикам, — есть несколько, как раз такое Наоки, но мой герой явно мужского пола. Хотя ребенок есть ребенок, и его приключения не имеют гендерной принадлежности. Тем более что персонажи, нарисованные Бруно, полны изящества и гибкости.
Что касается Хокусая — он был сиротой, поэтому мне хотелось затронуть тему рождения и усыновления. Я специально не думала о мальчике-с-пальчик, когда писала эту историю, но темы действительно сходятся.
— Ваша история течет медленно, неспешно, что, безусловно, характерно для восточного мира.
Да, я сторонник медлительности. И все же я часто сама нахожусь в ловушке бешеного ритма современной жизни! История происходит в Древней Японии, которая, хотя и современна Хокусаю, относится к определенному безвременью. Мы живем там в ритме времен года — это позволяет сфокусировать интерес рассказа на главном.
— Ваш стиль, кажется, соответствует духу хайку — песни с припевами. Было ли у вас намерение иное, чем поэтическое, или история текла естественно, если можно так сказать, вместе с водой?
Да, я много думала о хайку, особенно чтобы написать эти «припевы», — часто без глаголов, которые акцентируют внимание, резюмируют словом настроение. Мне нравится их краткость, которая и делает их особенно выразительными. Я также думала о художественной чистоте, которая ценится азиатами: они не боятся в своих сочинениях оставить место для пустоты, белизны, тишины и сконцентрировать все, что хотят сказать, в малом количестве текста. Это очень сильно.
Первую часть текста я пыталась писать, следя за движением моря, колышущимся, взмывающим и прибойным, бесконечно меняющимся. Такой вызов был очень увлекательным!
— Какие ценности вы хотели передать в своей истории?
Пожалуй, терпение. И, может быть, мудрость. Осознанное и смиренное принятие своего состояния, не как печальная и фаталистическая покорность, а скорее как первый шаг, незаменимый, ведущий к устойчивости. Это определенная форма счастья!
— История заканчивается хорошо: это инструкция или просто оптимистичный и дружелюбный к ребенку выбор?
У меня нет инструкции. Это личный выбор. Я большой пессимист, который лечит себя писательством, чтением, искусством, творчеством. Красота успокаивает меня. Общение с великими произведениями искусства помогло мне вырасти и найти свое место в мире. В некотором смысле, я хотела бы, чтобы мои истории давали этот шанс (звучит слишком напыщенно!) и другим детям.
— Если бы из вашей истории можно было вынести что-то одно, что бы это было?
Для взрослых осознание, каким ужасным и огромным может быть вопрос о собственном происхождении, семье или родной культуре — будь он реальным, спрятанным глубоко внутри или просто приснившимся. Для детей — осознание собственных ресурсов. И для всех — это приглашение погрузиться в искусство Хокусая и азиатскую культуру.
— Как вы работали с иллюстрациями Брюно Пилорже? Они вам понравились?
Что я могу сказать о картинах, кроме того, что они великолепны! Они именно такие, как я мечтала. Некоторые даже иллюстрируют — без ведома Брюно! — идеи, которые у меня были, но не остались в тексте, например, черепаха. Это говорит о том, что мы на одной волне.
|
|
Брюно Пилорже также пристрастился к азиатскому искусству — это влияние чувствуется во всех его работах. Я очень хотела, чтобы именно он был иллюстратором этой книги: для меня это было очевидно, как и идея цитировать другие произведения Хокусая, ведь «Большая волна» не существует сама по себе, а является частью серии «Тридцать шесть видов горы Фудзи».
— Вам нравится, какой получилась книга?
Да, я нахожу ее очень успешной. Как всегда, переживала за качество печати. Ведь книга-альбом, призванная нести высокое искусство, должна быть эстетически безупречной. Я в восторге от результата!
Начиная работу, я погружаюсь в историю, изучаю факты, собираю солидную документацию. Потом, когда я уверена в багаже собственных знаний и считаю его достаточным, я отталкиваюсь от него и бросаюсь в вымысел. Я изучала историю искусств и много лет проработала в музее д’Орсе и могу сказать, что эта книга представляет собой огромную радость объединения двух пожирающих меня страстей: живописи и писательства.
Бонус: «Большую волну» можно услышать! Композитор Клод Дебюсси утверждал, что именно под впечатлением от этой гравюры он написал свою знаменитую пьесу «Море».
|
|
Гравюра Кацусики Хокусая «Большая волна в Канагаве», 1831 г. |